ПРЕДИСЛОВИЕ К ИНТЕРНЕТ-ИЗДАНИЮ
Эта книга отличается от привычных литературных произведений — я рассчитываю не на любого читателя, кому бы она ни попалась, а на конкретных людей, окружающих меня, близких и не очень; тех, кого я бы хотел видеть рядом с собой, с кем бы я хотел бы поделиться мыслями.
Я пишу не в общепринятой литературной системе "писатель — читатели", смысл которой в стремлении писателя довести до большого количества людей свои мысли и впечатления, — но с целью яснее запечатлеть для себя самого собственное представление о мире и том, что считаю в нем основным для человека. "Слово высказанное есть ложь"; я считаю чрезвычайно трудным – пытаться представлять мысли в материальном виде такими, как они есть, с минимальным «оформлением», и я рад, когда это более или менее удается. Это другой вопрос — хороши они или плохи, правильны или нет — я прежде всего хочу их правильно выразить. Это мое личное восприятие мира. Я не могу рассказывать о нем полностью адекватно моей разговорной речи – живой разговор отличается от изложением мыслей в письменном виде; — но стараюсь писать нечто среднее между удобным для понимания и тем, как я говорил бы это вслух.
«Отправная точка» для этой книги — произведения В.В. Розанова, под влиянием которых изменился весь мой образ мышления и трансформировался в направлении, которое я искал довольно долго и бестолково; искал в других, а надо было сразу — в себе. (И на этом пути очень много потеряно, и уже не вернуть. Но — “что выросло, то выросло”, другим уже располагать не приходится). Я не знаю никого другого, кто смог так ясно и определенно выразить реальные чувства и мысли в письменной форме. Розанов — сочетание сильно развитой чувственности с гениальной способностью ее выразить. И, наверное, одно происходит из другого. Стараться подражать — бессмысленно, но его стиль – ориентир для меня.
Я собираюсь обрисовать, так сказать, «систему мироздания по мне», по мере того, как она будет просматриваться в относительной бессистемности моих мыслей. (Я по образу мышления скорее просто созерцательный человек, нежели аналитический. Кидает камни с моста часами и смотрит на круги – это вот про таких, как я; какие тут системы)… Книга эта не стационарная, постоянно изменяющаяся. Сколько я буду писать ее и допишу ли вообще, я не знаю. Но знаю, для чего пишу. Мне интересно жить моей жизнью. И когда я представляю себе, что и вы так же интересны, мне хочется все это сравнить, сопоставить каким-то образом с «вашим». Миллионы жизней, с которыми мы пересекаемся своей собственной – проходят мимо, едва соприкасаясь какими-то незначительными эпизодами. А каждая из жизней уникальна, неповторима. Сколько мыслей, чувств, желаний уходят в пустоту, в небытие… ну, может быть, записать хотя бы – вдруг кому-то пригодится? Каждый из нас по-своему ощущает мир, и это его мироощущение – система с множеством составляющих. Когда человек исчезает, распадается и система. А может быть, и не распадается – просто такова «общая система» и пришло время «обобщения». Вот, можно считать, что я это пишу либо для того чтобы «не распалось и сохранилось», либо для того, чтобы «обобщить».
В наше время, с его громадным объемом информации, часто бывает трудно определить суть того или иного мировоззрения, состояние человека, его мысли, его духовный склад. Ничего страшного в этом нет, но нельзя отдаваться общему информационному потоку, состоящему из множества идей, теорий, событий, сливающихся в аморфную массу, и терять себя в нем. Неважно даже, если ты мечешься от одного направления, «стиля» мировоззрения к другому, не в силах определиться — не в этом главное.
Жизнь человека должна со временем обрести в его сознании явственную и определенную форму, он должен составить о ней собственное представление. Доволен ли ты будешь своей жизнью или нет — это уже следующий вопрос. Вначале надо из чего-то исходить, и это «что-то» должно быть только твоим. Характерным именно тебе как человеку, как личности.
Ты человек, и в этом ты — уникален. Нет человека, одинакового с тобой. Единственный хорошо известный тебе предмет на свете, который невозможно создать повторно — это ты сам с твоими мыслями, твоей внешностью, поступками, собственной историей — продуктом твоей деятельности. Вообще-то можно жить, не думая об этом, отдав свою жизнь случайностям событий. Заняться другими делами и в них видеть главный интерес жизни. Или строить собственную теорию, но не видеть в ней себя самого.
А как же по-другому?
К этому вопросу с той или иной стороны подходят все большие и малые философы. И самая простая форма ответа на него — познай самого себя.
Но путь к познанию этому идет, как правило, от какой-либо системы представления мира, в которой человек себя впервые осознал, как часть этой системы. Иногда — вначале от одной системы, потом от другой. Это естественно; в начале пути познания мира человек идет по проторенной до него дороге, восприняв полученные ранее представления и мнения, и уж потом постепенно приходит к своему собственному.
Нет ничего страшного в том, что каждый человек ограничен этими представлениями. Он вообще многим чем ограничен. Не так опасны для других его выводы о себе самом, окружающих, строении мира. Они есть у всех в большей или меньшей мере. Гораздо опаснее его действия и решения, которые он любит "претворять в жизнь" на основе этих выводов.
Гениальным, обширным и простым выводом является: "Я знаю, что я ничего не знаю". Эта фраза — осознание конечной жизни и смертного разума; это наслаждение познанием своих пределов, тронутое легкой грустью о собственном несовершенстве. Да и не надо бы ничего больше; да и расширил бы каждый пределы своего доброго знания о том, что не познать ему больше, чем он сможет… и попытаться познать еще чуть-чуть…
Но даже на этом понимании возможен путь самоуверенного и скандального вторжения в окружающий мир: "управляемая глупость" (как у Кастанеды). То есть: хоть мы и осознали собственное несовершенство, но надо как-то и чем-то оперировать в его пределах ради подчинения окружающего мира. И не будем напрягаться в познании, это пустая трата времени, а вот поэкспериментируем… Это основная идея мистиков и знахарей высшего уровня, замешанная на собственном тщеславии. Неизвестно, добра или зла от них следует ожидать — это, видимо, как выйдет. Неосторожные эксперименты в области познания сродни хулиганству или же рукоблудию – для окружающих неприятно, скандально, вредно.
Идут воинствующие профаны познания, ступенька за ступенькой от: "знаю, что я ничего не знаю" — к: "мы не будем ждать милостей от природы", а потом и далее…
Но я не совсем об этом.
В своем познании мира я стараюсь исходить прежде всего от того, что мне первоначально дано — Богом или природой, это уж как угодно — моих чувств. Не могу похвалиться богатством других качеств, изначально во мне заложенных, как-то: красота, ум, доброта, сила и проч., но чувствительность не только осязательная, но и — не поскромничаю — душевная — дана мне хорошей мерой. Надо этим пользоваться.
Я не хотел бы придерживаться одного из двух привычных «постсоветскому» образу мышления представлений — «материалистического» или «идеалистического», хотя, безусловно, воспитан в духе первого и все более ухожу в сторону второго. И я думаю, что на пути моего познания я примыкаю к самым крайним индивидуалистическим позициям. Не нужно обращать пристальное внимание на то, что я иногда рассуждаю с различных точек зрения (условно говоря, то с материалистических, то с идеалистических) — рассматривать каждый вопрос с обоих позиций слишком утомительно, а кроме того, я вам не учитель и не проповедник; думайте сами, пожалуйста.
Чувственный мир объединяет в себе все проявления «идеализма» и «материализма». То или другое понимание различны лишь с точки зрения названий, терминов, взгляда на них с определенных позиций. Пусть эти позиции остаются на своих прежних местах, я на них не претендую.
Не ставлю самоцелью получение каких-то теоретических выводов. На мой взгляд, практические выводы собственной жизни гораздо интереснее и важнее любой теории бытия, используемой в личных целях. И главный вывод для человека должен быть получен в максимально по его силам возможном раскрытии собственной индивидуальности. Она — необъятность. Мне одинаково не по себе, когда я пытаюсь представить себе необъятность Вселенной, и когда я думаю о том, сколько заключено во мне самом. Это сопоставимо, господа; не нужно быть о себе слишком низкого мнения. Вы такие же "моменты всеединства"; ваш кумир, кто бы он ни был — Конфуций, Ленин, Шварценеггер – не больше и не меньше вас. В вас заключен сам Космос. Ну что для вас – «Космос», если бы не существовало вас самих! кому без вас — «космос»! Есть вы – есть все, и когда бы вас не было, то некому было бы размышлять о космосе, созерцать, ощущать космос. С этой мысли начинайте дела, этой мыслью разрушайте сомнения. Найдите время, среди попыток разбогатеть, попыток стать немного более известными среди себе подобных, попыток утвердиться в своей значимости в глазах других, — стать более известными в своих собственных глазах!
Я не делатю ссылки на конкретные издания и переводы философов и литераторов; это и пустая трата времени, и достоверность всего этого весьма условна; кроме того, каждую мысль можно понимать по-разному, и так оно и происходит, поэтому не стоит выискивать — "а в связи с чем он это сказал?" (да и правда ли, что он это действтельно говорил)? Тем более, что я не претендую на какое-либо общепризнанное философское направление. Если у меня какая-нибудь цитата неточна или принадлежит не тому лицу, то это я просто ошибаюсь. Если найдется профессиональный или полупрофессиональный критик, который будет не согласен с моими идеями либо в целом, либо в частности, — то мне это, собственно говоря, все равно, хотя я бы его с удовольствием послушал и, может быть, поспорил бы. А посмеется – и я посмеюсь, и вы посмейтесь. Что же касается того, что называют знанием первоисточников и литературным профессионализмом, а также философской терминологии, то на этот счет будьте спокойны — у меня нет иллюзий на этот счет, и я заранее согласен с замечаниями. Вообще, повторюсь, мне безразлично любое современное административно-каноническое представление о тех или других людях и событиях; да и как же иначе, если я собрался описывать мир на основании собственных чувств?
Так что мне, в общем, ни к чему ни ссылки, ни авторитеты.
Не откажу себе в удовольствии привести доводы А. Смита по поводу ссылок : 1) незачем отвлекать читателя от главного хода мысли ссылками на авторитеты; 2) покупка книг, на которые ссылаются, может обойтись дороже, чем плата за одну книгу, в которой собраны представленные мысли. Тем более, что ни книги, ни ссылки с развитием интернета, для подтверждения информации в общем-то, не нужны.
К сожалению, я не ко всякому отношусь доброжелательно. И постараюсь, чтобы "меня" прочли те люди, которые мне духовно близки и мыслями которых я дорожу. А те, к которым "я" попаду случайно, "меня" не поймут и могут хоть смеяться, хоть возмущаться. Хоть и обижаться — это их дело.
Примеры, которые я привожу для объяснения своих мыслей, иногда нестандартны и представляют собой редкие, странные ситуации. Но чувства во всей своей явственности и разнообразии часто проявляются именно в таких нестандартных, непривычных ситуациях. Человек упал с колокольни и остался жив – это случай; дважды – совпадение; третий раз – уже привычка. Нам привычны совершенно удивительные вещи, а мы и не задумываемся об их смысле. Невозможно представить себе проявление ярких, обособленных чувств в стандартных ситуациях типа: “мама мыла раму”; невозможно подогнать их под хладнокровные обобщающие определения, подобно: “тела расширяются под действием теплоты”. Я не хочу, как Сократ или Адам Смит, приводить в пример вечных ремесленников – горшечников, кожевников, часовщиков – не об их стандартных «жизненных процессах» я хочу рассуждать. Так-то все мы по жизни – те же самые ремесленники; хоть и разные ремесла у нас, не многим они отличаются по сути своей – «производство вещей». Чем мы отличаемся друг от друга внутренне – вот что меня больше интересует. Кроме того, лучше представить себя на месте “обозреваемого” в нестандартных условиях, а то к обычным жизненным ситуациям мы уже давно привыкли, и наши чувства тоже нам привычны, — и расшатать их, растрясти, побудить себя к их изучению бывает так же трудно, как побудить паралитика сыграть в волейбол.
С другой стороны, я не стремлюсь возвыситься до цитирования столпов мировой культуры, — я могу из не самого интеллектуального произведения фразу подкинуть, или нецензурное выражение. Это общеупотребительный уровень, я им не брезгую.
Орфография, стилистика у меня не всегда академичны, но все тексты продуманы и многократно проверены; знаки препинания иногда стоят не на привычных местах — я стараюсь приблизить текст к разговорной речи, акцентировать отдельные места, сделать их по возможности понятнее, а также для того, чтобы создать впечатление монолога, моей речи-обращения. Это "особенности стиля", а не ошибки; ничего не имею против традиций русской письменности и стандартов грамматиков и филологов. Иногда мне хочется писать некоторые слова по-другому, не так, как это принято в официальной литературе, например: прийдем, а не "придем". На мой взгляд, это правильней и красивей. Иногда, правда, подобный стиль — это вроде произнесения корявых и косноязычных фраз в беседе, осложненной парой кружек пива. Ничего, пусть будет косноязычно, но лишь бы только полнее передать смысл. Давно уже и не так пишут.
Моя работа так изначально и задумана — она постоянно изменяется, расширяется изнутри. Она начала создаваться в начале 90-х сразу же в компьютерном виде — кто помнит, тогда еще обычно писали на бумаге и вручную. Я начинал ее, используя редакторы ChiWriter и Лексикон, а потом переводил в первые весии MS Word, распечатывал тексты для друзей и так далее. Очень обрадовался, когда появилась возможность создать свой сайт — сразу же отпала необходимость путаться в старых текстах и мыслях, и иметь в работе текущую версию. Вообще, сейчас события в мире происходят с такой скоростью, что книге лучше быть изменяющейся, динамичной — что сейчас и происходит в компьютерной "виртуальной реальности".
В какой-то момент, на очередном году неторопливого написания этой книги, я понял, что – пора ее оформлять. До того времени мне казалось, что мне не хватает информации, знаний. Но затем я почувствовал, что как раз их-то мне, при соблюдении направленности моих размышлений, больше и не нужно – знания, по мере накопления, могут только дополнять текст, но не изменят его сути. А главные мысли уже давно сформировались и не меняются с течением времени (для философов и профессиональных литераторов это иногда бывает понятно с самого начала литературной деятельности – но никак не для меня с моими «подходами»). А время шло; жизнь перевалила экватор… (и пошла-пошла сваливаться вниз… — к Антарктике)…
Я распространил тексты среди своих друзей и, в принципе, счел это достаточным. Вообще, в постсоветском информационном пространстве это было несколько неожиданно и нестандартно; принято было вначале становиться членом какого-либо информационного сообщества, официально регистрироваться и лишь после этого проводить публикацию своих мыслей. Это могло быть долго, утомительно, да и целью этого было удовлетворение каких-либо литературных амбиций, которых я особо не имел, но поделиться своими мыслями с близкими людьми – теми, кто, как я считал, могли меня понять – я старался.
Наблюдая за поведением особей в русскоязычном Интернете, я вначале с опасением относился к какому-либо общению на "форумах"; я вспоминал свои не совсем добрые школьные годы, и мне казалось, что я слушаю разговор повзрослевших пэтэушников – причем этот уровень и до сих пор никуда не делся; в метро, электричке, на дискотеке, во многих официальных литературных изданиях – он живет и процветает. Никакой возможности доверительно разговаривать с собеседником не наблюдалось – люди, пользуясь собственной анонимностью, выворачивали свою сущность в информационное пространство, подобно мусорной корзине с балкона на улицу. Было неприятно. А те, кто находился и находится до сих пор на официальных постах, частью вообще не восприняли виртуальную реальность, частью не имеют потребности в общении с людьми, находясь в собственном информационном пространстве. А чего вообще надо было ожидать? семьдесят лет создания советского общества, отрицательной интеллектуальной селекции – это вам не шуточки в дружеской компании. Однако время идет, и прогресс в общении налицо. Люди стали терпимее, приятнее в общении, более гибкими в мысли. Большинство находит свое дело в новой общественной системе, свой личный образ жизни в ней. Эрудиция человека в РФ-ии 2000-х превышает соответствующий показатель начала 90-х на пару порядков. Но это не главное – люди привыкают общаться между собой в виртуальном информационном пространстве. Формируются сообщества, круги друзей, клубы по интересам. Очередь за серьезными сообществами людей, которым не безразлично современное положение дел, которых не устраивает информация, «подаваемая» нам теми, кто пытается нами управлять.
Большинство моих друзей и знакомых проводят все больше времени в интернет-пространстве, общаются, переходят на новый стиль получения и обработки информации. За ним будущее, наступающее быстро и неотвратимо, подобно электричеству, транспорту, мобильной телефонной связи, далее – персональным коммуникациям и тем способам общения и перемещения в пространстве (для начала), о которых сейчас мы имеем весьма смутное представление. (Например, сродни представлению алхимика о взаимодействии элементов или крестьянина о колеснице Ильи-пророка).
В этом будущем – роль каждой индивидуальности и ее способности размышлять, делать выводы и действовать, самостоятельно определять свою судьбу – возрастает неимоверно. Никакой надобности в официальных публикациях своих мыслей для индивидуальности уже не существует уже не только с личностных, но и с технических позиций. Надеюсь, так будет и в дальнейшем. Поэтому предоставляю свои мысли друзьям и близким людям – и думаю, что, если у вас есть такая потребность – делать это важно и нужно.
1994-2023 гг.