ПЕТУХОВ
Литературное идиотничанье
Петухов лежал на лугу и смотрел вверх, на небо. Вокруг Петухова росли луговые травы и цветы. Ромашки, колокольчики, васильки, зверобои и другие разные. Сейчас мало осталось таких лугов; на современных лугах вырастают другие травы, какие-то однообразные, колючие и некрасивые. Но тот луг, на котором лежал Петухов, был точно таким, какие были в годы его детства. Тогда маленький Петухов, когда ходил от деревни к огромному далекому лесу вместе с родителями (а иногда и без них, когда они уезжали на работу в город и оставляли его на попечение бабушкам, от которых Петухов мог сбежать втихомолку) через такой луг, — он выглядывал из-за высоких венчиков травы, а все ромашки были Петухову по пояс.
Петухов лежал на спине и чувствовал теплую землю, а луговые цветы росли вокруг него. Небо было голубым-голубым, вечно-голубым, счастливо-голубым, и по нему неторопливо плыли грядки облаков. Был август, а в августе облака двигаются грядами. В нижней части облака были темнее и тяжелее – в них, как в поролоновых губках, накапливалась вода, которая где-нибудь да выльется. На какого-нибудь другого Петухова. И тот другой Петухов, когда на него упадут капли этой воды, поднимет глаза вверх, вытянет руку, ощущая воду и неосознанно прикидывая, сильный дождь будет или нет, и пошевелит губами, что-нибудь произнеся. Или не произнеся; мы не успеваем произносить вовне огромное количество мыслей, в каждый момент проносящихся в нас.
Но эти капли воды вряд ли упадут на другого Петухова, именно так же лежащего на лугу и смотрящего в небо. Петуховы, так же как и другие люди, редко так поступают. Они считают это бездельем и занимаются другими делами – как они считают, полезными, или, как они считают, без которых просто нельзя обойтись. Может быть, это будет другой человек, лежащий на спине на лугу и тоже смотрящий в небо – но вероятность того, что это тоже будет Петухов, очень мала. Но такая вероятность есть, хотя она очень маленькая. Или мы так думаем, что маленькая. Мы много что думаем. Мы думаем, что человек большой, а муравей маленький. А по сравнению с массой планеты практически нет разницы между весом человека и муравья. А по сравнению с массой галактики практически нет разницы между весом планеты, человека и муравья. А по сравнению с массой молекулы воды тоже нет разницы между этими весами. Вообще, много между чем нет разницы применительно к другому, и при этом можно считать одно и то же то большим, то маленьким, и то имеющим разницу, то не имеющим ее. Тем не менее, мы все можем подсчитать – все массы всех молекул, муравьев, людей, планет и галактик. И тем самым эту разницу понять и определить.
Можно подсчитать вероятность того, что капли воды упадут на другого человека, лежащего на спине, и вероятность того, что этот человек тоже будет Петухов. Нет проблем. И не нужно даже спрашивать, зачем это нужно делать. И более того, такие люди находятся, и есть много считающих величины такого рода или желающих это делать. И даже можно подсчитать вероятность того, что среди этих считающих подобные вещи людей тоже есть Петуховы.
Можно думать, что Петухов лежит на Земле спиной вниз. Но можно думать и то, что мы привыкли считать и называть лежащим Петухова, притянутого к Земле силой притяжения. Вот, можно даже представить себе, что тело Петухова выгнуто соответственно кривизне земной поверхности. Можно думать, что вот он раскинул во все стороны руки и ноги, и смотрит с земной поверхности во Вселенную, и под ним проплывают гряды красивых облаков. Или — между ним и Вселенной. Или Петухов, Земля и облака вместе плывут по Вселенной. Или какая-то часть Вселенной, включающая в себя Петухова, перемещается вместе с Землей, Петуховым и облаками относительно другой ее части.
Вот, облака. Петухов думает про облака, но не думает про ромашки, васильки и другие травы. Он просто пока не обращает на них внимания – но через секунду может подумать и о них. Точно так же, как он может подумать и о других вещах, и о других делах – как люди считают, полезных, или, как они считают, без которых просто нельзя обойтись. Но обойтись-то можно. И это так же просто как для Петухова, так и для всей той части Вселенной, которая включает в себя Петухова и перемещается вместе с Землей, Петуховым и облаками относительно другой ее части.
Но это иногда сложно себе представить. А иногда наоборот, представить очень легко.
Вот, можно представить, что Петухов думает о васильках и ромашках, которые растут вокруг него – а те, которые растут под ним, примяты его телом из-за силы земного притяжения. Но если он подумает о том, что через некоторое время он умрет, то и мы можем себе представить, вместе с Петуховым, что никакие эти ромашки и васильки ничем не примяты, что они росли себе, как и раньше, вытягиваясь с поверхности Земли в остальную Вселенную. В небо, которое видится голубым только с Земли, а потом становится все синее, темнее, чернее, холоднее… А никакого Петухова при этом как бы нет, или – и не было. Или же что они прорастают через несуществующее тело Петухова, как будто его и не было никогда. Вообще, даже если Петухов и был, и лежал на них, то когда он уйдет, они распрямятся и опять продолжат процесс роста. Вот если Петухов умрет и не встанет с них, тогда совсем другое дело. Тогда они тоже умрут. А через когда-то существовавшее тело Петухова потом прорастут другие луговые цветы.
Это если Петухов действительно существует, тогда можно рассуждать о том, что луговые цветы погибнут из-за него. А вот есть ли он на свете, этот Петухов? Хоть мы и написали вначале – «Петухов лежал на лугу», но какой это Петухов? Настоящий или придуманный?
Придумать Петухова может кто угодно и когда угодно. Петухова, Пивня, Петелина, Кукконена, Кочетова, Кока, Коха, Клюка, Когута, Какасевича, Галлиса, Гайлиса, Хансена и всех других в подобном роде. Так же, как и они могут придумать и представить себе Петухова, и так же, как он их всех. Вот, Петухов лежит на лугу и придумывает всех этих перечисленных. С разными лицами, именами, живущих в разных странах, лежащих на разных лугах (там, может, и не ромашки с васильками никакие), и не лежащих ни на каких лугах, а плавающих в море, смотрящих фильм или пишущих на компьютере. Вот, например, пишущих про Петухова. Может быть, это сам Петухов сидит и пишет, беззвучно шевеля губами и что-нибудь произнося. Или не произнося. Все Петуховы что-нибудь могут придумать, и на самом деле придумывают. Любой Петухов может придумать себе другого Петухова, лежащего на спине на лугу среди трав или сидящего за компьютером. И любой Петухов, сидящий за компьютером или лежащий на лугу, может придумать себе любого Петухова, лежащего на лугу или сидящего за компьютером и придумывающим себе любого другого Петухова.
И среди всех этих Петуховых могут быть и настоящие и придуманные. Любые.
Вот, Петухов придумал что-нибудь. Что он придумал и кому это нужно? Можно ли без этого или нельзя обойтись? Обязательно найдутся люди, которые скажут – можно, и которые скажут – нельзя. И среди тех и других обязательно найдутся Петуховы. А среди тех, которые будут говорить, что без этого можно обойтись, найдутся такие, что скажут – да это вообще полный бред и ерунда, что придумал этот Петухов. Этого Петухова вообще не надо. И если он существует, то лучше бы не существовал. Топчут тут васильки и ромашки. Пишут о «счастливом небе», «придуман-непридуман», «существую-несуществую» – нечего тут писать. Надо заниматься делами, без которых нельзя обойтись.
И найдутся такие, что скажут – да пусть пишет этот Петухов то, без чего можно обойтись. Да таких Петуховых – вагон на каждой станции. Да вы только посмотрите, о чем сейчас пишут. Что там этот Петухов – он вот ромашки потоптал, а люди пишут о копрофагии и труположестве. И это читают. А потом про них говорят, что это лучшие писатели современности и без них нам нельзя обойтись. Правда, их фамилии не Петуховы, а, например, Сорокины. А такие, как Петухов, начитаются, и давай говорить, что уж если такие – лучшие, то уж дайте мы тоже что-нибудь напишем. Если уж такие – современные, то и нам точно – можно. Что хотим, то и будем делать. Захотим – будем просто придумывать что-нибудь для себя, идиотничать в литературе.
Среди тех, которые будут говорить, что без придуманного Петуховым можно обойтись, найдутся такие, что скажут – да пусть придумывает, что угодно, только бы не писал и не делал такого, что пишут и делают эти лучшие современности. Или, не дай Бог, не руководил бы, к примеру, людьми. Не изображал бы из себя, что знает то, без чего нельзя обойтись. Пусть лучше рассуждает о том, без чего можно обойтись.
А еще найдутся такие, что скажут, что — вот, этот Петухов придумал такое, без чего нельзя теперь обойтись. Вот, например, был мир, и не было Петухова, и вот, Петухов появился. Теперь можно думать, что раньше без Петухова и того, что он придумал, можно было обойтись, а теперь нельзя. А можно думать, что и появился-то Петухов оттого, что без него нельзя было обойтись. Стало быть, и без того, что этот Петухов придумал.
Ведь Петухов действительно может придумать такое, без чего теперь нельзя обойтись. Вот, не было Петухова, и не было того, что он придумал. Но теперь-то есть. И вполне возможно, что теперь без этого нельзя обойтись. А кто знает, без чего можно или нельзя обойтись? Вот, без Петухова можно обойтись или нет? Без неба, луговых трав, дождя, без всех рассуждающих и придумывающих?
Да такое придумывание, действительно, может быть, безделье или то, без чего можно обойтись. Но с другой стороны, без этого нельзя обойтись – ведь такое придумывание, можно сказать, уже произошло.
Можно сказать, его нет, Петухова-то этого. Это мы его себе представили.
Но можно подумать и о том, что Петухова сам себе представил сам Петухов. И это тоже верно.
Все в мире верно. Верно настолько, насколько есть Петухов и насколько его нет.
И дело не в том, что — есть ли Петухов, нет ли Петухова. Придумывание Петухова – да, возможно, это просто безделье или то, без чего можно обойтись. Но Петухов сам по себе уже придуман, есть ли он на самом деле или нет его. Кем или чем придуман и создан – этого уж не знает ни Петухов, ни кто-то другой. Хотя и Петухов и любой другой могут утверждать, что знают. Они и утверждают; один говорит, что «встретился сперматозоид с яйцеклеткой», другой говорит: «в начале было Слово», третий говорит: «вся информация зашифрована в ДНК», четвертый говорит: «все на свете, в том числе и Петухов, — это только представления, а истины мы не знаем», пятый говорит: «отец мой и дед мой были Петуховы, и тако сын мой зван будет».
Дело не в том, говорите? А в чем же тогда дело?
Да в том, что Петухов просто лежит на лугу и смотрит на небо. Думает о своем счастливом детстве, о родителях, о каплях воды, о луговых травах, о том, как он шевелит губами, глядя на небо; о планетах и муравьях, о вероятностях, о писателях и политиках, о делах и вещах, без которых можно обойтись, о людях, вечности и существовании. О том, что даже если он кем-то придуман – да какая разница?
Придумывает себе что-нибудь.
Сейчас Петухов полежит, встанет, и пойдет по своим делам.
Без которых, скорее всего, можно обойтись.
2010 г.